Сергей Михайлович Эйзенштейн - выдающийся советский режиссер театра и кино, один из самых знаменитых деятелей культуры XX века. Еще в молодости Эйзенштейн был назван "Леонардо да Винчи кинематографа" - не только за мощь, но и за разносторонность дарований: великий режиссер, оригинальный теоретик искусства, глубокий энциклопедист, самоотверженный экспериментатор, блестящий рисовальщик, успешный педагог... И без сомнения блестящий литератор!
Создавая галерею словесных портретов друзей и современников, Эйзенштейн не ставил целью дать развернутую, многостороннюю характеристику "портретируемого лица". Вспоминая в предисловии к "Мемуарам" о популярном у американцев жанре "литературного профиля", он признавался: "Я не думаю ухватить здесь профили. Дай бог закрепить изгиб брови, угол рта, прищур глаза или манеру курить сигару". На стенах этой необыкновенной галереи образы Мейерхольда, Маяковского, Малевича, Чаплина, Прокофьева и многих других.
Sergej Mikhajlovich Ejzenshtejn - vydajuschijsja sovetskij rezhisser teatra i kino, odin iz samykh znamenitykh dejatelej kultury XX veka. Esche v molodosti Ejzenshtejn byl nazvan "Leonardo da Vinchi kinematografa" - ne tolko za mosch, no i za raznostoronnost darovanij: velikij rezhisser, originalnyj teoretik iskusstva, glubokij entsiklopedist, samootverzhennyj eksperimentator, blestjaschij risovalschik, uspeshnyj pedagog... I bez somnenija blestjaschij literator!
Sozdavaja galereju slovesnykh portretov druzej i sovremennikov, Ejzenshtejn ne stavil tselju dat razvernutuju, mnogostoronnjuju kharakteristiku "portretiruemogo litsa". Vspominaja v predislovii k "Memuaram" o populjarnom u amerikantsev zhanre "literaturnogo profilja", on priznavalsja: "Ja ne dumaju ukhvatit zdes profili. Daj bog zakrepit izgib brovi, ugol rta, prischur glaza ili maneru kurit sigaru". Na stenakh etoj neobyknovennoj galerei obrazy Mejerkholda, Majakovskogo, Malevicha, Chaplina, Prokofeva i mnogikh drugikh.
