То, что блокадный дневник школьницы Лены Мухиной сохранился, - само по себе уже чудо.
В 1962 году он попал в Ленинградский партийный архив (теперь Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга) и хранится там по сей день.
Мы знаем "взрослые" свидетельства того чудовищного, до конца не изученного явления, которое называется Ленинградской блокадой: "Воспоминания" Д.С.Лихачева, "Записки блокадного человека" Л.Я.Гинзбург, "Блокадный дневник" Г.А.Князева, "Воспоминания о блокаде" В.М.Глинки и многие другие. Но "детских" свидетельств - мало. По ошеломительности воздействия на читателя можно назвать одно: дневник Юры Рябинкина, приведенный в ленинградском Евангелии - "Блокадной книге" Д.Гранина и А.Адамовича. И вот теперь - дневник Лены Мухиной. Что можно противопоставить мучительному умиранию от голода в условиях, когда рушатся общепринятые нормы морали? Что может спасти от духовной деградации в условиях, когда борьба за выживание лишает "человеческого лица", а голод и страх смерти превращают человека в животное?
Одним из средств спасения оказался алфавит, порядок букв. Попытка через слово осмыслить происходящее, понять себя. И еще: интуитивное знание, что нужно сохранить свою историю, свой опыт - для других.
Когда-то Лена мечтала написать вместе с подругой книгу, "которую хотелось бы прочесть, но которой, к сожалению, не существует".
Эта книга - существует. И является свидетельством того, что в самое бесчеловечное время люди пытались сохранить свою человеческую сущность. Именно это сегодня дарит нам надежду.
Дневник подготовлен к изданию сотрудниками Санкт-Петербургского Института истории РАН. Вступительная статья С.Ярова.
To, chto blokadnyj dnevnik shkolnitsy Leny Mukhinoj sokhranilsja, - samo po sebe uzhe chudo.
V 1962 godu on popal v Leningradskij partijnyj arkhiv (teper Tsentralnyj gosudarstvennyj arkhiv istoriko-politicheskikh dokumentov Sankt-Peterburga) i khranitsja tam po sej den.
My znaem "vzroslye" svidetelstva togo chudovischnogo, do kontsa ne izuchennogo javlenija, kotoroe nazyvaetsja Leningradskoj blokadoj: "Vospominanija" D.S.Likhacheva, "Zapiski blokadnogo cheloveka" L.Ja.Ginzburg, "Blokadnyj dnevnik" G.A.Knjazeva, "Vospominanija o blokade" V.M.Glinki i mnogie drugie. No "detskikh" svidetelstv - malo. Po oshelomitelnosti vozdejstvija na chitatelja mozhno nazvat odno: dnevnik Jury Rjabinkina, privedennyj v leningradskom Evangelii - "Blokadnoj knige" D.Granina i A.Adamovicha. I vot teper - dnevnik Leny Mukhinoj. Chto mozhno protivopostavit muchitelnomu umiraniju ot goloda v uslovijakh, kogda rushatsja obscheprinjatye normy morali? Chto mozhet spasti ot dukhovnoj degradatsii v uslovijakh, kogda borba za vyzhivanie lishaet "chelovecheskogo litsa", a golod i strakh smerti prevraschajut cheloveka v zhivotnoe?
Odnim iz sredstv spasenija okazalsja alfavit, porjadok bukv. Popytka cherez slovo osmyslit proiskhodjaschee, ponjat sebja. I esche: intuitivnoe znanie, chto nuzhno sokhranit svoju istoriju, svoj opyt - dlja drugikh.
Kogda-to Lena mechtala napisat vmeste s podrugoj knigu, "kotoruju khotelos by prochest, no kotoroj, k sozhaleniju, ne suschestvuet".
Eta kniga - suschestvuet. I javljaetsja svidetelstvom togo, chto v samoe beschelovechnoe vremja ljudi pytalis sokhranit svoju chelovecheskuju suschnost. Imenno eto segodnja darit nam nadezhdu.
Dnevnik podgotovlen k izdaniju sotrudnikami Sankt-Peterburgskogo Instituta istorii RAN. Vstupitelnaja statja S.Jarova.
